До Алискерово из Билибино 4 часа езды на КАМАЗе. На Чукотке КАМАЗ ездит только по дорогам, причём целым. До Алискерово дорога была. А значит, был постоянный доступ к возобновляемым ресурсам (водке).

На Алискеровщину мы приехали в начале августа: самое кайфовое время полевого сезона. Начинаются перманентные закаты, количество гнуса снижается, жары нет – супер. Снег, правда, ни с того ни с сего может повалить. Но он и в июле может, а в августе уже не так обидно.

В середине августа был день рождения одного из геологов. Зашёл разговор о том, почему люди вообще ездят сюда работать. Я всегда немного стеснялся своей рефлексии по поводу полевой жизни. Мне это казалось недостаточно суровым. А оказалось, что все остальные – такие же замороченные, и у всех причины свои.

Те, кто постарше, доказывают себе и остальным, что всё ещё в порядке и могут наравне с 30-и летними гонять по горам. Кому-то хочется просто проветриться. Кто-то ездит книжки читать и всячески духовно обогащаться.

Я, правда, считаю, что, поскольку саморазвитие не кумулятивно, эффективность такого подхода невысока. То есть, проштудировать биографию Ивана Грозного, выучить иностранный язык и обуздать все когнитивные искажения – это прикольно, но забыть это всё спустя год – вполне естественный ход событий.

Ты хорош только в том, в чём хорош именно сейчас. Остальное, в лучшем случае, легко вспомнить. Взобраться на гору не сложно. Сложно взбираться на неё каждый день.

А потом мы отжимались на бутылках водки. Попробуйте, почти наверняка не получится ни разу.

За эти годы я видел в полях разных, но что мне бросилось в глаза: в полях тяжело приживаются любители походной романтики. Ну знаете, такие ребята, которые слушают русский рок, но на публике ценят бардов и Пинк Флойд. Они зачем-то носят здоровенные рюкзаки и походную обувь даже в городе, волосы чаще длинные, харизмы – ноль, денег – примерно столько же.

К самому отдыху на природе не может быть претензий. Кого что прёт. Но странно превращать это в субкультуру и называть свободой. Кристофер Маккэндлесс это подтвердил бы, если бы дожил хотя бы до 27-и.

От пластмассового мира они никуда не уходят, они просто меняют декорации. Главная беда в том, что атрибутика полевой жизни для таких вот походников и есть полевая жизнь. Именно она им и кажется романтичной. Все эти костры, гитары и свитера – господи, да вы всё это серьёзно? Была бы у нас гитара на Водоразделке, мы бы её сожгли, потому что нам дров не хватало.

Полевая жизнь максимально аромантична: ты не видишь сухих, тёплых и чистых вещей месяцами, каждый день что-то болит, тушёнка эта ещё. Так называемая свобода походников, про которую они так любят говорить, больше походит на свободу дезертира: кратковременная и трусливая.

Я не против тех ребят, которым по фану побухать в лесу, но против тех, кто считает себя из-за этого лучше других. Слава богу, таких в наших отрядах минимум.

Одна из стоянок была на заброшенном аммонитном складу. Аммонит - взрывчатка, которая используется в горных работах.

Склад был огоржен двумя рядами колючей проволоки, по периметру стояли вышки. Всё это рождало в моём воспалённом мозгу весьма своеобразный ассоциативный ряд. Поэтому, когда мне в очередной раз пришлось перелезать через неё по ходу маршрута, я включил себе Гражданскую Оборону и на всякий случай проклял Сталина.

К концу сезона, когда лиственница уже начала потихонечку опадать, у нас как-то резко начало заканчиваться всё. Рядом с нами, в заброшенном посёлке, квартировала старательская артель, и мы, как те индейцы, решили поменяться: оленина на сгущёнку, кофе, табак и чай.

Гринго нас развели, за одного оленя дали нам всего несколько банок сгущёнки и пачку чая. Кофе якобы старателям не положено, табак - тоже дефицит. Благо, индейцы тоже оказались не пальцем деланые: поднесённый олень был о трёх ногах, и все три ноги были передние.

Моют золото, в основном, не местные. На Чукотке в принципе осталось не так много жителей, и их число постоянно сокращается. Что логично, но порождает вечный спор "вахта vs. постоянка".

Те, кто за вахту, говорят, что жить на Чукотке дороговато и тяжеловато, лучше просто приезжать летом, добывать золото и валить. Те, кто за постоянку, считают, что если русские и дальше хотят называть эту территорию Россией, то пусть тут и живут.

Я, скорее, на стороне первых. Ничего не бывает бесплатно: чтобы жизнь на Чукотке не была такой дорогой и тяжёлой, её следует крепко дотировать. А дотации откуда? Из налогов всех тех, кто Чукотке не живёт, то есть, абсолютного большинства граждан РФ. Хотят ли эти граждане, чтобы 50 тысяч человек закрепляли за Россией эти места своим присутствием? Отвечает выбранная ими власть. А власть на словах за это, но по факту народ всё равно уезжает.

В 2014-м году я сформулировал отношение к тому, что происходит в этой стеклянной банке так:

«В действительности, я понятия не имею, зачем я езжу, хотя езжу каждый год за одним и тем же».

Тогда мне казалось это крайне удачной формулировкой. Мне и сейчас так кажется, да только суть, которая за ней стоит, уже представляется мне сомнительной. Я каждый раз езжу за разным.

В первый раз я ездил за статьёй о поездке, во второй и третий за хорошей компанией: ведь нет ничего круче, чем преодолевать трудности в хорошей компании.

Потом гонял за всякими левацкими ценностями и вот, наконец, доездился до того, что стал воспринимать это просто как свою работу. В каком-то виде прежние цели сохранились, но даже по тому, что этот пост вышел только через две недели после моего возращения видно, что блогерствовать меня там не тянет.

Чем дальше, тем больше я езжу туда за деньгами и одиночеством.