В те славные времена, когда Атлантический океан можно было перепрыгнуть, по Земле бродили ничего не подозревающие динозавры, а спиннеры уже начали потихонечку терять свою актуальность, где-то в глубинах земной тверди начало бурлить. Циркуляция насыщенных микроэлементами водных растворов сформировала в прежде застывшей толще магмы рой тонких прожилок медных минералов. Так появилась Песчанка, месторождение на 6 миллионов тонн меди.

Спустя сто двадцать миллионов лет я начал писать про него кандидатскую диссертацию.

За два месяца до того поля в прокат вышла «Территория». Если особенно не придираться, в реальности всё примерно так и есть. Общий антураж передан верно, остальное для художественного произведения не так существенно.

Это был уже третий мой сезон на этом объекте. По большому счёту, мы доделывали начатую несколько лет назад работу по поиску объектов рядом с Песчанкой. Задача была простая: опоисковать само месторождение (в научно-прикладных интересах), а заодно посмотреть, есть ли там чо за речкой напротив.

Мы ходили с лопатами и молотками между буровых, и имели возможность в любой момент сгонять на посёлок, принять душ и запостить фотку в Инстаграм. Лафа.

Проблемы было три. Первая: невыносимая жара. Для пляжика тридцатка самое оно, но в маршруте это просто невыносимо.

Вторая – это оводы. До укуса доходит редко, но достают они мастерски. Нет ничего омерзительней, чем ощущать на лице все шесть паскудных лапок.

К вечеру они заныривали в палатку и толпились на солнечной стороне. Быстрее всего было спалить их. Направляли струю из балончика на зажигалку и убивали. Разумеется, один так палатку поджёг. Как раз перед приездом начальства.

Третья: всё те же буровые. Они бурили всё ближе, ближе и ближе - ровно до тех пор, пока не впендюрили установку прямо в лагере. Вы всё ещё жалуетесь на соседей с дрелью?

Когда жара всё-таки спала, на 4 дня зарядили дожди. В дождь мы не работаем, это полевой выходной. Делать обычно в эти дни совершенно нечего. Полевая документация приводится в порядок в первый, а дальше лежишь в спальнике, фильмы смотришь.

Иные развлечения - это приготовить что-нибудь необычное, выпить водки или кинуть в печную трубу пустой баллончик от репеллента. Главное - не перепутать. Если бросить полный, трубу выбросит метров на семь.

Я же развлекался иначе. За день до того я поймал какое-то животное, и пытался определить, что это. Варианты гуляли от копытного лемминга до маленькой выхухоли.

С определением видов на Чукотке вообще большая проблема. Местные, как правило, сами неправильно их определяют. Путают чаек и бакланов, козлов и баранов, чечёток и турухтанов.

Почти со всеми я в итоге разобрался, а что это был за хомяк, так и не знаю до сих пор. Потом поймал нормальную мышь.

Через месяц с Песчанки мы съехали. Я не горевал: всё-таки в третий раз там уже, и никакой абстрагированности. Я был в курсе всех новостей, сыт и умыт. Это не поле.

Но поле всё-таки случилось. Наш скромный отряд уехал помогать другому, работавшему в 40 км к югу от нас.

Ехать от нас до них 14 часов на вездеходе. Я обожаю ездить на везходе. Наша собака нет. Мы привязывали пса сверху. Сначала он на меня падал, потом стал опираться лапами. А потом началось странное: он начал хлопать меня по плечу. Что за херня?

Он хотел по нужде. Это выглядело примерно так:

— Молодой человек. Прошу прощения. Извините. Эй, – пёс взывал к тому, чтобы вездеход остановили. Это часто повторялось.

Это были самые красивые места, в которых я работал до сих пор. Высокие сопки, но не голые, как практически везде на Чукотке бывает, а с лесом в низинах. Стоянка, с которой мы ходили в литохимию, была, пожалуй, самой живописной из всех, в которых я жил.

Мы залезли по ручью насколько смогли высоко. Вечерело, быстро разбили лагерь. Через 10 минут в дверь постучались.

Наш вездеход увидел геофизик из отряда по соседству. Как-то так получилось, что своего транспорта у них не было, а им надо было перевезти какое-то оборудование. Договорились за пятилитровку спирта, что наш вездеходчик им поможет, пока мы будет маршрутить.

Геофизики часто работают с нами бок о бок. Они тоже занимаются поисками, только другими методами. В основном, это магнито- и электроразведка. Как-то раз один из наших не был в курсе, что они работают рядом, и охренел, когда посреди тундры из кустов вылез какой-то зелёный человечек с антенной.

В августе местная погода уже потихоньку начинает являть свой крутой нрав, иной раз крепко пиная под зад. Но я всё равно обожаю здешнюю осень со всеми её выкрутасами. Особенно вторую её половину. Её постоянный вечерний свет, ржавые цвета, крепкие ветра на вершинах сопок. От первых звёзд, коих я к этому моменту уже два месяца не видел, до первого конкретного снега.

Каждый маршрут сопровождается целым шоу из погодных явлений. Небо начинает чудить, раскидывая по сопкам куда дождь, куда солнце, куда густые туманы. Идёшь... где я, блин, вообще. Распадок какой-то, ручей в лиловых туфах, вверх-вниз видимость по пять метров. Колибри какие-то. Карта делает вид, что ни при чём. По приборам кое-как выползаешь. Круто.

Кому моря-юга, кому берёзки, ромашки, вот эта вся хренотень. Лично мне - Север. Вот в это время. С морошкой и голубикой, от которых болят зубы, дебильными хрюкающими колченогими оленями, сочащимися сквозь пальцы скальников облаками. Без этого уже никак. Северные закаты по сравнению со скоротечными южными - это примерно как симфония и рингтон.

Работать только к сентябрю всё хреновей. В целом, это общее правило: чем красивей смотреть, тем тяжелее работать. Мы сделали свою работу и вернулись на Весенний.

Песчанка – огромное месторождение, поэтому на Весенний постоянно прилетали иностранцы. В 2011-м к нам заглядывали, например, австралийцы.

Когда приехал за ними вездеход, они сначала долго с ним фотографировались, а потом долго не могли поверить, что поедут на нём. В конце концов нацепили каски, погрузили бутилированную воду и залезли внутрь.

Но были ребята и более склонные к экстриму. В 2015-м на Песчанку приезжал аудитор из Новой Зеландии. По доброй русской традиции, пить и материться его научили на первый же день.

Он познакомился с председателем местной Артели, уехал с ним на рыбалку, а когда вернулся, зашёл косой к наш домик и предложить «ёбнуть».

Помимо иностранцев в том году к нам заглянула заодно и съёмочная бригада. Видимо, вдохновлённые «Территорией», они взяли интервью у нашего директора и начальника артели, из-за которого спился новозеландец. Шучу. На самом деле он родился в Канаде.

Пока они снимали на Весеннем, я с ещё одним геологом пошёл «добивать километры». В техническом задании прописан километраж, который надо опоисковать за сезон. Иногда, в силу разных причин, это не получается, и работа доделывается на другом участке.

Мы договорились, что вездеход нас заберёт в конце маршрута. Пока мы ходили, съёмки на Весеннем закончились, и съёмочная группа с начальством укатила на Песчанку. По дороге они увидели вездеход, и решили его переставить поудобнее, чтобы его было лучше видно.

Вездеход мы в итоге не нашли.

Пришлось идти на Весенний пешком.

Это был номинально самый длинный сезон, но ощущался он как самый скоротечный. С учётом Забайкалья, я провёл лето в поле пятый раз кряду.

На следующий год я остался в Москве, потому что готовился к предзащите. Ну, хоть футбол посмотрел. За всю жизнь я видел только 2 крупных турнира сборных целиком: Чемпионат Мира в Японии и Южной Корее в 2002-м и Евро-2016 во Франции. Для меня это – уникальный опыт.

Но даже несмотря на то, что в целом от последнего сезона я был в не восторге, летом меня ломало от того, что я дома сижу, а не по горам бегаю.

Что же, через год мне предоставилась такая возможность в полной мере.